Интересные сайты:



Смерть это рождение. Рождение - это смерть:

Вспомнить всё
Смерть - это роды?
Душа умирает... Душа рождается?
Мы все родом из родов
Закажи себе судьбу
Дышите! В этом - ваше счастье
Когда тело умнее головы
Осторожно, рожает Мужчина!
"Я ныряю вниз головой", или ужас, ведущий к победе
Я рождаюсь. Или умираю?
Есть ли выход из ада?
Невероятное, но очевидное
Родами - по голове!
Каждый из нас уже был в раю
Мемуары эмбриона: "Экстаз в океане"
Мемуары эмбриона: "Похмелье в космосе"
Мемуары эмбриона: "Сказка - не ложь"
Мемуары эмбриона: "Я был всем"
Мемуары эмбриона: "Война с матерью"
Хроника родов: "Выхода нет!"
Хроника родов: "Не мешайте мне умирать!"
Гибель Атлантиды
Огонь, секс и дьявол
Мемуары плода: "Мать или дитя? Палач или жертва?"
Хроника родов: "Конец - это только начало"
Смерть и воскресение
Никто не родится и никто не умирает

Смерть и воскресение

Как уже было сказано, на сессиях С. Грофа во всем мире присутствовали самые разные люди: ученые с мировым именем и многодетные матери, врачи и душевнобольные, студенты и профессора.

Мы выбрали еще одно из множества описаний пережитого, оно типично для последней стадии воспоминаний о «втором рождении». «Это было так, будто сначала я сидел на санках, которые медленно сползали к обрыву, и терял над ситуацией контроль, будучи не в состоянии остановить падение вниз, которое, как я осознавал, было неминуемым. Похоже на то, как если бы я проглотил динамитную шашку с уже зажженным шнуром. До шнура уже не добраться, и динамит должен вот-вот взорваться, а я ничего не могу с этим поделать. Последнее, что я слышал до того, как санки начали падать вниз, была музыка, звучавшая точно через тысячи наушников. Голова стала огромной, у меня были тысячи ушей, на каждом отдельный наушник, и каждый передавал свою музыку. Это было самое большое замешательство, когда-либо испытанное мною в жизни.

Я осознавал, что нахожусь на кушетке, я умирал прямо здесь и не мог ничего с этим поделать. При каждой попытке остановить переживание я впадал в панику и меня охватывал ужас. Единственное, что мне оставалось — идти к этому.

Ко мне пришли слова: «Доверься и подчинись», «Слушай и повинуйся», «Прими и повинуйся»,— и словно после вспышки я почувствовал, что уже не лежу на кушетке...

Началось падение в болото, наполненное отвратительными существами. Они надвигались на меня, но не могли до меня добраться. Вдруг болото превратилось в венецианский канал прямо под Мостом вздохов. Моя жена и дети стояли на мосту, глядя вниз на меня в этом болоте. На их лицах не было никакого выражения, они просто стояли и смотрели.

Эпизод, в конце концов завершившийся моей смертью, был чрезвычайно ужасной сценой на площади средневекового города. Площадь окружали фасады готических соборов, и из ниш со статуями, из отверстий водосточных труб, выполненных в виде пастей диковинных животных, возникали существа звериного облика, какие-то чудища, зверочеловеческие монстры — фигуры, которые изображены на картинах Иеронима Босха, спускались с соборов на площадь и надвигались на меня. По мере того как эти животные, люди, демоны теснили меня, я начал испытывать невыразимые муки, панику и ужас. В голове от виска к виску протянулась какая-то линия давления, и я умирал. Я был в этом совершенно уверен: я умирал, я умер. Моя смерть свершилась, когда давление переполнило меня. Я был выброшен в другой мир.

Оказалось, что этот внешний мир был продолжением смертей на совершенно ином уровне. Теперь паника и ужас отошли, все, что осталось — это мучение и боль моего участия в смерти всех людей. Я начал испытывать страсти Иисуса Христа. Я был Христом, но Христом был каждый, и все люди умирали по мере свершения нашего пути крестного к Голгофе. В это время в моем переживании уже не было никакого замешательства, видения были совершенно ясными. Боль была сильной, а печаль просто невыносимой. Именно в этот момент с лица Бога начали течь кровавые слезы. Я не видел лика Божества, текли его слезы, и они затопили весь мир — сам Бог участвовал в страдании и смерти всех людей. Тоска этого момента была все еще настолько интенсивна, что мне об этом трудно говорить. Мы двигались к Голгофе в муках больших, чем все, когда-либо мною испытанное. Я был распят с Христом и всеми людьми на кресте. Я был Христом, был распят и умер.

Когда все люди умерли на кресте, началась такая небесная музыка, какой я еще никогда не слышал за всю свою жизнь: она была невыразимо прекрасной. Это были голоса поющих ангелов, и мы начали медленно подниматься. Это было подобно новому рождению. Смерть на кресте свершилась, и раздался свистящий звук ветра, устремлявшегося от креста в другой мир. Началось постепенное восхождение всех людей. Это были огромные процессии в гигантских храмах — свечи и свет, золото и ладан — все поднималось вверх. В это время у меня не было чувства моего личного существования.

Я присутствовал во всех процессиях, и все процессии были во мне, я был каждым из людей, и все люди начали подниматься.

Благоговение и великолепие этого восхождения не поддаются никакому описанию. Сквозь величественные белые мраморные колонны мы поднимались к свету все выше и выше. Мы оставили позади голубое, зеленое, красное и пурпурное, оставили золото соборов и царские одежды некоторых людей. Мы поднялись в белизну. Колонны, между которыми мы поднимались, были белыми и чистыми. Музыка поднималась вверх, все пели, а затем возникло видение.

...Одеяние воскресшего Господа коснулось не меня, оно коснулось всех, и, касаясь всех, оно коснулось меня. Когда это произошло, случилось сразу несколько вещей, как это уже было. Мы все стали очень маленькими, как клетки, как атомы. Мы стали невероятно смиренными. Я был наполнен миром и чувством радости и любви, я безмерно любил Бога. В ходе этих событий прикосновение одеяния было подобно высоковольтному проводу. Все взорвалось, и этот взрыв вынес нас в более высокое пространство — в средоточие абсолютного света. Было безмолвие, музыка смолкла, был чистый свет. Это было похоже на пребывание в самом центре энергетического источника. Это было подобно пребыванию в Боге — не просто в присутствии Бога, но в Боге,— и это было соучастие в Боге.

Это длилось недолго. То не было опусканием в мир, который был известен прежде, это было нисхождение в мир очень большой, великой красоты. Во время пения хора, во время славословий и осанны иногда можно было слышать голос оракула: «Не желай ничего, не желай ничего!» Ему вторил другой голос, говоривший: «Не ищи ничего, не ищи ничего».

Потом был целый ряд других видений.

...Появилась фигура, входящая в широкую прекрасную реку, протекавшую в глубокой долине. На речной поверхности цвели лотосы, река текла спокойно и мягко. Долина была окружена очень высокими горами с множеством потоков, сбегающих на дно долины. И тут возник голос «Река Жизни течет к устам Господа». Я очень хотел быть в этой реке и все же не могу сказать, входил ли я в реку или сам был рекой. Река двигалась, и по мере ее движения к устам Бога мириады разных созданий, людей и животных — все творение Господне — нисходило в потоки и вливалось в основное течение Реки Жизни.

Когда моя симфония близилась к концу, я почувствовал, что поднимаюсь, и снова оказался в комнате, где проходил сеанс. Я все еще был переполнен благоговением, смирением, миром, благодатью и радостью. У меня оставалось отчетливое ощущение пребывания с Богом в энергетическом центре Вселенной. У меня все еще присутствует сильное чувство, что все люди — одно, и Река Жизни втекает в Бога, и что между людьми — друзьями или врагами, черными и белыми, мужчинами и женщинами — нет различия, что все мы суть одно».

Предыдущая      Статьи       Следущая




comments powered by Disqus

Содержание:

Мёртвый песок жизни
Свет в конце тоннеля
Смерть - это рождение, рождение - это смерть
Колесо жизни и смерти
Связь миров
Смерть, зачем ты нам дана?
Исскуство умирать
В присутствии смерти












Дружественные сайты: