Интересные сайты:



Сестра моя Смерть


В первый раз Ира столкнулась со смертью в детстве.

Их дом стоял около пруда, и мальчишки и девчонки из окрестных домов целыми днями барахтались в нем. Дворовая компания собиралась каждый вечер и обстоятельно договаривались, кто какую еду возьмет с собой, кому брать мяч, а кому бадминтон.

В то утро была пасмурная погода, и ребята долго совещались у подъезда: идти на пруд или играть во дворе. Все решил аргумент Толика: «Нужно идти. Сегодня там взрослых нет — загорать-то нельзя».

Все было как обычно: пронзительный визг, потоки брызг, мальчишки ныряли, а девочки ахали от притворного ужаса, когда им казалось, что «прошло сто часов, как Толик нырнул». Толя в их глазах был настоящим спортсменом. Несмотря на свои девять лет, он уже три года ходил в бассейн и занимался с настоящим тренером. Плавал Толик «как взрослые дяденьки», а все остальные могли только «по-собачьи».

Было душно и, хотя не было солнца, довольно жарко. Но долго пробыв в воде, все замерзли и выползли на берег погреться. Тут пришло в голову, что можно перекусить, а у Сережки есть термос с чаем, и ребята весело побежали к старому дубу, под которым в густой траве лежали их припасы. Рассевшись поудобнее, приступили к любимому занятию — обсуждению у кого с чем бутерброд. Еды было много, аппетит у всех нагулялся изрядный. Когда доели последние пирожки с малиновым вареньем и растянулись на полотенцах отдохнуть, глазастая Светка, которая всегда все замечала, обнаружила нетронутый пакет с едой. «Ну, и кто это у нас такая жадина-говядина-соленый огурец? — ехидно спросила она.

Неожиданно разговор смолк, и все одновременно вскочили на ноги. Только сейчас ребята осознали, что все это время, пока они грызли яблоки, откусывали друг у друга бутерброды, с ними не было Толика. Ребята тревожно загалдели. Но толстая Нина сказала, что он, наверное, тренируется. Побежали к пруду — никого. Стали звать — тишина.

Дальше Ира помнила все очень смутно: долго не могли найти взрослых, кто-то вызвал милиционеров, потом искали тело...

В комнату, где стоял гроб с телом Толика, они зашли, сбившись в тихую робкую стайку. От смущения и еще чего-то непонятного Ира хихикнула. И тут же, до холода в руках, испугалась; Взрослые зашикали на нее. Кто-то сказал: «Пустите детей попрощаться». Все расступились, и ребята оказались пред гробом. Вихрастая голова Толика была гладко причесана, руки сложены на груди. Но это не был их друг. Посиневшее распухшее лицо, черные губы и... запах. Жуткий, липкий, тошнотворно-сладковатый, он сразу же пропитал одежду, проник через поры, заполнил рот.

Потерявшую сознание Иру вынесли на воздух, уложили на скамейку и послали за родителями. Была суббота, и дома, редчайший случай, оказался только отец. Он уложил Иришу на диван, сам сел в ногах и не отходил от нее весь оставшийся день и весь вечер. Он рассказывал дочери о смерти, о том, какая это мерзкая, грязная, отвратительная старуха. «Она безжалостна, жестока и коварна. Она отнимает у людей самое дорогое — жизнь. Там, где она, там смрад и гниение. За ней ползут мерзкие слизняки и жирные белые черви, которые пожирают умерших».

Ира лежала неподвижно, парализованная ужасом, а папа все говорил и говорил. Его остановила мама, вернувшаяся от бабушки.

Она отвела дочку в ванную комнату, поставила под дущ, согрела ее окоченевшие руки и ноги. Потом растерла полотенцем и уложила в постель. Измученная переживаниями и полумертвая от страха, Ира заснула. Сквозь сон она слышала сердитый голос мамы и извиняющийся — отца.

Став взрослой, она поняла: отец хотел внушить ей ужас перед смертью, запугать, чтобы она больше не бегала на пруд. Но добился другого: через неделю Ира часами барахталась в воде, а вот то, как выглядит смерть, какая она и чем пахнет, запомнила на всю жизнь.

Когда внезапно умер отец, ей было семнадцать, она восприняла его смерть как огромное горе и подтверждение его правоты: смерть жестокая, коварная и безобразная... Их дом наполнился отчаянием, слезами и мерзкой смесью запаха цветов и разлагающегося тела. Этим невыносимым запахом похорон.

Прошло десять лет. Ирина закончила университет, стала врачом. Работа ей нравилась, вот только смерть стала еще ненавистнее и отвратительней: она забирала молодых, красивых, счастливых, всех без разбора. Она нападала исподтишка, нанося последний удар после того, как человек, перенесший тяжелейшую операцию, начинал оживать и вставал на ноги, уверенный, что выкарабкался. Смерть была удивительно подлой. Ира ненавидела ее и боялась.

Беда пришла внезапно. Вернувшись утром с дежурства, она застала мать в постели: осунувшееся лицо и плотно сжатые губы говорили о сильной боли. Ира взяла мамину руку: пульс едва прощупывался. Быстро найдя все необходимое, она сделала укол и вновь взяла руку матери в свою.

Оставшись без отца и мужа, дочь и мать не просто сблизились — жить не могли друг без друга. Они были по-настоящему близкими, родными людьми. Мамина болезнь после смерти отца то затухала, то обострялась, и Ира пошла на медфак, чтобы самой во всем разобраться и иметь возможность грамотно помочь ей. Все эти годы она покупала редкие книги по медицине, а когда появилась возмо ность, по ночам часами сидела в Интернете, ища ответ - как помочь маме, человеку, без которого не мыслила своей жизни.

Ира держала дорогую руку и вдруг поняла: жизнь матери уходит. Ее мама умирает!

Бросилась к телефону, лихорадочно, срывающимися пальцами набрала номер «скорой». Пока ее не было, мать, казалось, умерла. Черты лица заострились, ввалившиеся глаза, прикрытые потемневшими веками, были обведены сине-черными кругами.

В комнате появился тонкий аромат ландышей. Но Ире было не до запахов. «Не отдам. Я не отдам тебе маму. Ты отняла у меня отца. Но тебе этого мало, тварь ненасытная! Я буду биться с тобой до конца. Я отниму у тебя то, что тебе не принадлежит, чего бы мне это ни стоило». Схватив мамину руку, Ира собрала все силы и сосредоточилась на возвращении жизни в уже бесчувственное тело. Она была уверена, что не искусственное дыхание, а ее страстное желание вернет маму назад, заставит ожить. От невероятных усилий затвердевшие мышцы Ирины сильно заболели, но она почти не замечала этого. Ира боролась со смертью, с мерзкой старухой, отбирающей у нее самое дорогое, и знала, что победит.

Она успела почувствовать, как изменился ее пульс: из нитевидного стал ровным, спокойным, руки матери потеплели, порозовели щеки и, наконец, она открыла глаза. В этот момент приехала «скорая»...

Вечером того же дня Ира сидела в кресле с книгой. Она была почти спокойна: опасность для мамы миновала, и это самое главное. Все теперь будет как прежде: долгие беседы, прогулки, неторопливый обмен впечатлениями, тихие вечера, когда можно вместе помолчать, и от этого на душе становится светло и радостно. «Какая разница — чем заплатить за такое счастье? Я готова к любому счету».

Оказалось — не готова. Самое страшное было впереди. Из больницы мать вернулась другим человеком. Она смотрела на Иру холодными чужими глазами, их долгие беседы за чаем остались в прошлом. Теперь в одном доме жили два совершенно чужих друг другу человека. Точнее, один из двоих стал чужим.

Однажды, рассердившись, мать упрекнула Иру за то, что та вернула ее "оттуда". «Ты не имела права своевольничать. Разве ты спрашивала меня — нужна ли мне жизнь? Хочу ли я умереть? Много лет я мечтала об этом дне — боль уйдет, мои страдания прекратятся. Но ты посчитала нужным решить за меня. И этим убила меня!» Теперь они почти не разговаривали, два-три слова за вечер — и это все. Ира не могла понять, что произошло. И когда не осталось надежды на изменение отношений, она вышла замуж.

Костя был ее пациентом, его привезли с перитонитом, и Ира его прооперировала. Через три месяца они поженились. А через два года, возвращаясь на машине с юга, она пережила самый страшный день в своей жизни.

Ее брак оказался не просто счастливым. Ира чувствовала всепоглощающую, сумасшедшую любовь к еще недавно незнакомому человеку и видела, что ей отвечают тем же. Два года ослепительного, нереального счастья закончились так же внезапно, как и начались.

Резко затормозив, муж успел поставить машину на обочину и потерял сознание. Впервые в жизни Ира растерялась, она не могла сообразить, что делать. Скорее инстинктивно, чем осознанно, она взяла Костю за руку, закрыла глаза и... вспомнила. Один раз ей удалось победить смерть, и сейчас, борясь за любимого, она не может проиграть. Собрав все силы, она пыталась оживить мужа: помогала сердцу забиться, переливала свою энергию жизни в его тело...

Ира не знала, сколько времени прошло, она знала— жизнь возвращается, она победила мерзкую старуху еще раз. Еще минута — другая, и муж откроет глаза и позовет ее...

Внезапно чей-то голос в ее голове произнес: «А помнишь, что было в прошлый раз. Вспомни про маму!»

Мгновенно похолодев, Ира отпустила Костину руку: больше всего на свете она боялась пережить с мужем тот холод, которым ее встретила после больницы мать. Сердце бешено колотилось, руки стали влажными, тело покрылось холодной испариной. Она не знала, что правильно: отпустить, дать умереть («Ведь есть же судьба,— подумала она,— и не мне решать») или бороться дальше. Но в то же мгновение представила себе жизнь без мужа, и страх тугим комком шевельнулся в животе. Ира разрывалась между желанием отнять Костю у костлявой старухи и страхом потерять его потом, живого. Она начала понимать, что нарушает какую-то иную волю, вмешивается в неведомые ей процессы. И это тоже было страшно.

Все встало на свои места, когда Ира вспомнила, что она врач. «Делай то, что тебе положено» С этой секунды ее колебания закончились. Она вышла на дорогу, остановила машину, ей помогли вынести мужа и. положили его на траву. Ира делала искусственное дыхание и четко отдавала указания окружившим ее людям. Подъехавшая «скорая помощь» увезла Костю в ближайшую больницу. А через три дня она везла домой гроб с телом мужа.

Ира перестала выходить на работу, она не могла разговаривать и понимала, что сходит с ума: неспособность решить вопрос, что нужно было делать там, на дороге — спасать или отпустить, не давала покоя ни днем ни ночью. Ей не хотелось есть, не хотелось спать. Бродила в банном халате и домашних тапках мужа из комнаты в комнату, бездумно перебирала книги, открывала шкаф, вдыхала запах Костиной одежды, часами смотрела на его фотографию. И решала, способна она лечь в ванну и вскрыть вены или лучше напиться таблеток, чтобы умереть тихо и незаметно.

Инфаркт подстерег ее внезапно, когда она захотела весной открыть окно и впустить в затхлый дом свежий воздух — ей было больно и трудно дышать. Она с усилием распахнула створки и упала на подоконник. В этот момент ее увидел сосед, вышедший на балкон. Он вызвал врачей. Дверь вскрывать не пришлось — Ира давно не закрывала ее на замок.

Она очнулась от нестерпимой боли. Краем глаза увидела молоденькую девочку в белом халате, суетящуюся около инструментов, с другой стороны от нее на белом больничном табурете сидел усталый пожилой врач. Его глаза были закрыты, а руки, лежащие на коленях, густо усыпаны старческой «гречкой». «Деньги нужны дедушке, вот и работает»,— подумала Ира. И перевела взгляд на третью фигуру, сидящую у нее в ногах. Это была удивительной красоты женщина. Ира не могла отвести от нее глаз: все в женщине вызывало восторг, Она явно была очень высокой, с красивой фигурой. Дивное ниспадающее темно-синее платье не скрывало тонкую талию, по спине струились густые искрящиеся волосы. От женщины исходил тихий мерцающий свет. «Она похожа на звезду,— подумала Ира.— Господи! Как же она прекрасна! Как жаль, что у меня нет такой сестры. Нежно и тонко запахло ландышами.

«Я пришла поговорить с тобой. Пока не поздно, нужно исправить ошибку».

Огромные синие глаза, обращенные к Ирине, светились состраданием, добротой и мудростью.

Загадочная женщина замолчала,казалось давая рассмотреть, оценить красоту. В ее бледном лице была прозрачность драгоценного фарфора. Весь облик был изменчивым и невыразимо притягательным.

Незнакомка наклонилась и мягко взяла Иру за руку. Сразу же стало легче, боль ушла. А еще впервые за долгое время стало очень спокойно. Сильнее запахло ландышем и чуть-чуть лимоном. «Так это она так дивно пахнет. А ведь где-то я уже чувствовала этот запах. Нет, не помню».

«Я знаю, что ты ненавидишь смерть. Ты отчаянно боролась с ней как с самым заклятым врагом, и не ты одна. Но это самая страшная ошибка, уверяю тебя. Люди обвиняют смерть в гибели детей и возлюбленных, родителей и друзей.

Но ты врач, подумай, есть ли вина смерти в их гибели? Разве смерть заносит нож над беззащитной жертвой? Или сбрасывает бомбы на головы детей? Разве смерть виновата в том, что пьяный водитель врезается в машину, в которой жених и невеста едут на свадьбу, разве смерть превращает их тела в кровавое месиво?

Смерть приходит в ту секунду, когда врач говорит роковые слова: «Травма несовместима с жизнью», когда вытекающая кровь уносит остатки жизни из тела, когда болезнь съедает человека, разрушив его окончательно, когда нестерпимая боль сжигает само желание жить.

Смерть берет за руку лишь того, чьи страдания превзошли человеческие силы, кто зовет ее, моля о пощаде».

«Почему ты, такая красавица, пахнущая цветами и ветром, решила защищать ее? Ты не представляешь, какое зло берешь под защиту. Ты никогда не видела черных провалов ее глаз, ее страшного беззубого рта, мерзкой сморщенной кожи, костлявых, цепких пальцев. Нет ничего гнуснее и омерзительнее ее, окутанной смрадом гниения и распада! Кто ты такая, чтобы рассуждать о ней?»

Женщина слушала молча, не прерывая, не возражая. В ее глазах светились печаль и сочувствие.

Молчание затянулось. Наконец она встала. Ее прекрасное лицо излучало яркий, но мягкий свет. Волосы легко взлетели вверх и стали подобны мерцающим голубым крыльям. Мягко и плавно качнувшись, крылья приподняли женщину над полом, и теперь она легко парила над Ириной кроватью.

— А я и есть Смерть.



Содержание:

Мёртвый песок жизни
Свет в конце тоннеля
Смерть - это рождение, рождение - это смерть
Колесо жизни и смерти
Связь миров
Смерть, зачем ты нам дана?
Исскуство умирать
В присутствии смерти






Предыдущая      Статьи       Следущая




comments powered by Disqus





Дружественные сайты: