|
|
|
В присутствии смерти
Между жизнью и смертью У общей смертной ямыОчевидно, что в «Пире» речь лишь формально идет об эпидемии чумы. Но при этом есть поразительно точные детали , соответствующие этому бедствию — Когда бы стариков и жен моленья Говорит Священник у Пушкина. «Для великого множества мертвых тел, которые каждый день и чуть ли не каждый час подносили к церквям, не хватало освященной земли, необходимой для совершения обряда,— а ведь старый обычай требовал, чтобы для каждого покойника было отведено особое место, — то на переполненных кладбищах при церквях рыли погребальные ямы, преогромные ямы, и туда опускали целыми сотнями трупы, которые только успевали подносить к храмам. Клали их в ряд, словно тюки с товаром в корабельном трюме, потом посыпали землей, потом клали еще ряд — и так до тех пор, пока яма не наполнялась доверху». Это записал свидетель чумы, пришедшей с Востока во Флоренцию в 1348 году, итальянский писатель Джованни Боккаччо. С потрясающего описания чумы начинается его классический «Декамерон». Ужас и страх перед неведомой болезнью, чья природа была загадочна и непонятна, пережит и автором, и его героями. Чума пришла в Европу в 1347 году и бушевала до 1352 года. Каждый спасался от чумы по-своему: одни устраивали еврейские погромы, обвиняя убитых в распространении ужасной болезни с целью уничтожения христиан, другие предпочитали истязать самих себя (движение флагеллантов отличилось именно в этом), третьи устраивали «танцевальные эпидемии» — танцевали целыми днями до полного изнеможения. «Иные стояли на том, что жизнь умеренная и воздержанная предохраняет человека от заразы. Объединившись с единомышленниками своими, они жили обособленно от прочих, укрывались и запирались в таких домах, где не было больных и где им больше нравилось, в умеренном количестве потребляли изысканную пищу и наилучшие вина, не допускали излишеств, боясь, как бы до них не дошли вести о смертях и болезнях, слушали музыку и сколько могли развлекались. Другие придерживались мнения противоположного, напротив того, утверждали, что вином упиваться, наслаждаться, петь, гулять, веселиться, по возможности исполнять свои прихоти, что бы ни случилось — все встречать смешком да шуточкой, — вот, мол, самое верное средство от недуга. И они заботились о том, чтобы слово не расходилось с делом: днем и ночью шатались по тавернам, пили без конца и без счета. Вести подобный образ жизни было им тем легче, что они махнули рукой на самих себя — все равно, мол, скоро умрем» (Д. Боккаччо). Перед лицом смерти все ведут себя в соответствии с личным мужеством, достоинством, мудростью. Герои Боккаччо покидают зачумленный город и отправляются в деревню, где «птички поют, зеленеют холмы и долы, на нивах волнуется море хлебов, и каких там только нет деревьев, и небо там более открытое, нежели здесь, и хоть оно гневается на нас, а все же вечной своей красы не скрывает, — все это куда больше ласкает взор, нежели опустевший наш город. Да и воздух там чище...» Нет, они не обманывают себя: они знают, что селяне мрут от чумы так же, как горожане, но даже смерть выглядит там иначе. Их уход от чумы — уход от старой, одряхлевшей морали, от устаревших форм жизни. Они уходят от хаоса и разрушения. И становятся творцами нового мира. Мира, где человек равен Богу, он и есть Бог. (Вспомните наш разговор о посмертном воздаянии — Пико делла Мирандола и его взгляд на человека — типично ренессансный взгляд.) Мир этих людей светел, радостен и упорядочен. Он противостоит мраку и распаду. Они, оказавшись перед лицом смерти, не только перед смертью людей, но и всего старого мира, не позволили себе жить «по-скотски», как говорит Боккаччо о других, не поддались искушению устроить «пир во время чумы», они создают гармоничный мир, в котором человек остается человеком. Человек перед лицом смерти. Эту сложную задачу предстоит решать каждому. Особое испытание — эпидемии. Конечно, нам, скорее всего, уже не придется пережить такого бедствия. Но сохранить мужество, живую душу и здравый ум — завидная доля для каждого. Но зависит она только от нас. Земля недвижна, неба своды, Это из «Подражания Корану» Пушкина. Быть человеком в жизни и остаться им перед ликом смерти, сохранить гармонию мира, ощущая себя не «тварью дрожащей», а частью безграничного космоса, не дать сводам пасть «на сушь и воды», чтобы наш Дом, разрушенный нами, не придавил обломками нас же, — для этого есть много путей, но какими бы они ни были, человек должен помнить — есть законы, которые нельзя нарушать, не разрушив самой жизни. comments powered by Disqus Содержание:
Мёртвый песок жизни
|
|