Цветы с цианидом

Архив французского астронома, исследователя паранормальных явлений и писателя Камиля Фламмариона (1842-1925) по сей день не разобран до конца. Но работа благодаря энтузиастам все же идет, выявляя немало захватывающе интересных фактов. Часть их имеет прямое отношение к России и укладывается в прокрустово ложе древнего изречения Софокла: «Рой мертвых гудит и кружит». Впрочем, решайте сами, как это понимать, ознакомившись с письмом, полученным ученым из городка Галич 27 июня 1913 года.

«Мой отец после своей смерти в 1879 году доказал мне, что еще живет знаками, о которых мы условились заранее: заранее оговоренное окно треснуло горизонтальной прямой линией со звуком, похожим на выстрел, заранее оговоренные часы, звон которых звонкий и радостный, начали звонить медленно и грустно — продолжалось это в течение нескольких недель... Я не хочу больше молчать, потому что уже в почтенном возрасте, и Вы, господин поборник правды, тоже уже не молоды, и, значит, не должны молчать».

Фламмарион, сочтя письмо достойным внимания, внял совету и опубликовал его под # 2358 в книгe, которую назвал «После смерти». Однако он почему-то пренебрег вторым письмом того же Николая Степанова, пришедшим двумя месяцами позже и увидевшим свет в 2001 году в парижском альманахе «Загадочное и курьезное».

«Предполагаю, что Фламмарион намеревался включить этот шедевр мистики в очередную свою книгу, — пишет издатель альманаха Ж.К.Фурье. — Он, видимо, этого просто не успел сделать. Мы это делаем, сочтя необходимым для полной ясности привести нужную для осмысления нашей темы цитату самого мэтра, а уж потом вернуться к письму.

Цитата такова: «Связь между умершим и живым человеком — это связь между духом, находящимся в одной фазе своего существования, и другим духом, находящимся совершенно в иной фазе, осуществляемая односторонним действием физических органов, поскольку с другой стороны эти органы уже отсутствуют... У меня нет иного объяснения нашего общения с потусторонним. Утешаюсь тем, что невозможность объяснения никоим образом не умаляет его ценности. Что касается финала грустного, повествования Степанова, то применительно к его родителю знаю по опыту многолетнего штудирования сотен фактов, что люди, покончившие жизнь самоубийством, имеют тенденцию возвращаться на то место, где они его совершили. И очень часто делают это не в зыбком обличье духа, а в форме осязаемой плоти».

Второе письмо грешит длиннотами. Поэтому придется «урезать» его, но так, чтобы колорит излагаемых событий не был утрачен.

«Отправив вам первую весть, я, господин Фламмарион, зажил вполне безмятежно, с легким сердцем. Но потрясения не избежал, несмотря на давность событий. Если подойти точнее, то в нынешний 1913 год вернулись события, имевшие место в год смерти моего батюшки, 1878-й, да еще с загадочными для меня и проясненными им и сестрой моей Верой добавлениями. Тут я должен согласиться с вами: человеческое существо переживает смерть, но любящие души не разлучаются, невидимый — не значит отсутствующий...

Произошло следующее. Ночью я читал. Лампа светила ярко, так, что все углы спальни довольно просматривались. И тут лопнуло оконное стекло, с такой силой по нему ударило, что осколки засыпали одеяло моей кровати, стоявшей у противоположной стены. Часы, давно бездействующие, нуждающиеся в починке, стали бить громким боем, стрелки их пустились с невероятной быстротой описывать обороты по циферблату. А как только показали ровно 23 часа, в комнату, которую я на ночь запираю на засов, как будто вернувшись с прогулки, вошел мой отец. Он мне показался человеком — не призраком. Выглядел батюшка гораздо моложе, чем в день погребения. Сказал он вполне будничным тоном: — Ты должен знать, что скончался я не от удара, а отравившись цианидом, потому что не смог возместить растрату, которую допустил по легкомыслию. Поверь, я для тебя не галлюцинация. Я хочу, чтобы ты знал правду. Расспроси сестру. Утром поищи под окном и непременно найдешь склянку от яда. Она будет в зарослях крупных синих цветов.

— Помилуйте, батюшка! — воскликнул я. — Таких цветов в нашей усадьбе никогда не бывало.

— Прощай, — сказал отец, и я его уже не видел.

Лампа ярко горела. Мне непонятно, почему я не заметил его ухода. И вот еще что: осколки стекла с моего одеяла куда-то исчезли, но ведь были они и даже поранили меня. В окне стекло отсутствовало тоже. С рассветом я отправился на поиски склянки. В каких-то синих, неприятных, неживых цветах нашел ее, Сестра под моим напором открыла правду, слово в слово повторив то, что рассказал батюшка. И флакон из-под яда она признала. Откуда он вернулся, как вернулся, если в смятении и горе его забросили? Но и тут вы, мэтр, открыли мне глаза: появления усопших существ могут быть последними отблесками гаснущей лампы.http://www.invert.ru/

Да, вот еще одна, думаю, не сторонняя для вас деталь. Отец мой скончался в 23 часа. Давно бездействующие часы, вдруг начавшие ход и звон, тоже остановились в 23 часа, как только отец мой переступил порог закрытой на засов комнаты, так и оставшейся на засове после его исчезновения».

Изучением посмертного опыта в наши дни занимаются солидные ученые. Они используют аппаратуру, позволяющую видеть невидимое, фиксирующую малейшие отклонения от физических параметров. А строгой научной теории как не было, так и нет. Есть гипотезы, содержащие, и то далеко не всегда, крупицы истины. Фламмарион в своих исследованиях использовал самый совершенный прибор — свой неординарный интеллект. Потому-то егo выводы не только не устарели, но, надо думать, не беспочвенны. Например, он считал, что переход от жизни к смерти не столь уж неприятен и предоставляет некоторую свободу действий, и то, что мы называем смертью, — лишь продолжение жизни в иной форме. Так ли это? Каждый волен судить лишь о том, в чем он сведущ. «Ищите да обрящете!»

Александр ВОЛОДЕВ